« Слепое следование чувствам долга и ответственности за маленького ребёнка нередко становилось причиной её отказа от собственных желаний, прихотей и даже, в определённой степени, свободы. Родители сбежавшего супруга радушно приняли её с малышкой Чарли в чересчур большом для стареющей пары доме, и за такую доброту оставшаяся в одиночестве мать готова была мириться с любыми неудобствами - в конце концов, судьба дочери важнее любых обид и неприязни. »
Афродита

« Однажды Томас вернётся — за всё это время Уиллоу ни разу не усомнилась в верности этого суждения. Она знала мужчину почти восемь лет, три из которых ни разу не слышала от него и слова, но всё-равно считала, что прекрасно понимает бесов его души.
Том никогда не был уверен в чём-либо, поэтому не мог найти своё место в жизни. Его интересы и увлечения менялись как платья великосветской дивы, заставляя близких гадать, что же будет дальше. »
Платья в кукольном домике

Сигарета прилипает к пересохшим, треснувшим и искусанным губам, на фильтре остаются похожие на след помады капли крови, которые Рив замечает лишь на четвертую затяжку, во время которой руки дрожат так, что приходится опустить взгляд, чтобы понять, куда упадет пепел. Впрочем, на самом деле, ей сейчас все равно, даже если от окурка загорится пол, Рив вряд ли обратит на это хоть сколько-то внимания. Она вся сейчас превратилась в слух, чтобы уловить все, что происходит за стеной, не упустить ни единого слова.
И каждое слово, что она слышит, вызывает в ней такое незнакомое чувство отторжения и горечи, которая так походит на изжогу: раздирает горло изнутри и кислотой остается на языке. И почти мгновенно хочется отряхнуться, умыться, вытряхнуть эти слова из головы, выплюнуть их как пересоленный вместо сахара чай, но память впитывает эту информацию словно губка, оставляет слова высеченными на подкорке так глубоко, что их найдут потомки через много тысяч лет на внутренней стороне ее черепной коробки.
Она тушит окурок об какую-то банку, даже не пытаясь понять, что эта банка делает в коридоре и для чего она вообще изначально, бросает окурок и запускает пальцы в рыжие кудри у самых корней, сжимая пряди и даже несколько раз с силой дернув собственные волосы, чтобы привести себя в чувство. Или, может быть, избавиться от проклятых волос в надежде, что такой, лысой и уничтоженной, ее, наконец, оставят в покое.
Но Шон не хотел молчать. Он говорил и говорил за дверью, и от каждого нового слова девушке становилось все хуже и хуже, словно она действительно заразилась чем-то очень серьезным, мгновенно распространяющимся по всему телу.
Или, может быть, то, как человек воспринимает предательство, тоже похоже на болезнь, от которой просто еще не придумали лекарство?
читать продолжение: «I need you like a heart needs a beat»

Зай, как-то ты мне обещала, что мы напишем драму, от которой все закачаются, тогда я посмеялся и напомнил, что у Шона и Ривер нормальной драмы быть не может, слишком уж они веселые ребят. И вот настал тот момент, когда мне остается только склонить голову и стыдливо пробормотать «Ты была права…» Может даже стоит пойти сидеть под дверь и слезливо пытаться просить прощения, но увы в реальности я не так обаятелен, как Шон и вряд ли что-то толковое из этого выйдет.
Солнышко мое, я тебя поздравляю с лучшим постом! Я очень-очень за тебя рад, счастлив и горд. Это действительно прекрасный пост и, наверное, если бы меня попросили выбрать лучший из всех, что ты мне за пару лет наших игр, то, наверное, я бы выбрал именно этот, но это не точно. Все твои посты прекрасны и замечательны, наполнены мелкими деталями и тонкими нитями эмоций. Но именно этот напугал тебя саму, напугал меня, но в то же время заставил прочувствовать боль разбитого сердца Ривер. Честно говоря, до этого момента размеры нанесенной раны и пропасти, которая образовалось между ними казались мне какими-то совсем теоретическими и легко преодолимыми. Но все совсем не так просто, как хотелось бы. И как бы не было жалко Шона, получившего такой жестокий ответ на признание в любви, но это заслужил.
Спасибо. Спасибо, что помогла понять чувства Ривер. Спасибо, что написала такой прекрасный пост, который по праву оценили на этой неделе. Пиши больше, пиши много, пиши так, чтобы каждый твой пост признавали лучшим. Ну или хотя бы просто пиши почаще. Хд   
(с) Шон

Мэд

Георгий

Нина

Медея

Адам

Дитрих

Луиза отступила в туман, который стал сгущаться перед ней, повинуясь щелчку ее пальцев, мужчины продолжали искать ее, громко матерясь. «С двумя Мэри справится», - решила Луиза, уводя двоих хулиганов все дальше от дома.
Туман ей нравился. Его удушливый аромат был невыносим для обычных людей, но Луиза его не чувствовала. Желтоватый, с зелеными прожилками поднимающегося со дна топей гноя, он обволакивал, опутывал своими сетями, заставлял потерять ориентацию в пространстве. Его запах тухлых яиц вызывал тошноту и рвоту, головную боль, но это по-прежнему был всего лишь туман. Чего нельзя сказать о том, что пряталось в нем.
От кончиков пальцев Луизы оторвались искры тускло-оранжевого цвета. «Мертвые огоньки» медленно расплывались по туману, будто кто-то размешивал туман большой ложкой, а Луиза, ухмыляясь, уходила все дальше в топь. Кочки услужливо появлялись прямо под ее ногами, но исчезали сразу же, стоило Луизе сделать шаг вперед. Заблудившиеся в тумане парни перекрикивались, чтобы найти друг друга.
- Черт, здесь же не было сраного болота! Харви! – крикнул Игорь, и Харви отозвался с небольшой заминкой:
- Дерьмо! Я, Игорь, я, кажется… ай!
«She and her Darkness» Анна

За сутки невозможным казалось настолько сильно измениться, поглупеть, если уж быть абсолютно точным, потому что именно так Хэйвуд относился к людям, улыбающимся беспричинно. По крайней мере, у него причины улыбаться были, а это немного успокаивало и притормаживало его обычные мысли. Чересчур позитивные люди его несколько пугали, ибо находились за гранью понимания. Либо они в чём-то обманывали себя, либо остальных – к такому мнению Флинн склонялся, причём не безосновательно. В том, что в данный момент происходило между ним и Джиневрой не хотелось ни видеть, ни чувствовать ни лжи, ни недоговорённостей, и Хэйвуд с этим отлично справлялся. Его мысли крутились вокруг слишком раннего времени, вокруг внешнего вида мелкой, её нерасчесанных волос, с утра, а иногда и в течение дня напоминающих лёгкое соломенное гнездо. Вокруг выражения её лица, уже не сонного, но по-утреннему мягкого. Вокруг возможности прикоснуться к ней, разглядывая, как меняется от касаний её улыбка. Достаточное количество мыслей, чтобы заполнить голову полностью и до отказа, возвращая Флинна в исходную точку своего желания улыбаться. Он прекрасно понимал, что подобные эмоции сиюминутны и конечны, и через какое-то время между его бровей снова заляжет складка. По итогу мир не поменялся, да и он сам не слишком изменился за двадцать четыре часа, однако в этом Хэйвуд и видел самую основную свою удачу. Я такой же, как и вчера, как и позавчера. Как неделю назад.
«Sorry, I need time» Флинн

Катя улыбнулась.
Можно попробовать залезть в воду у самого края бассейна, цепляясь руками за бортик, осторожно и без спешки. Если возникнет угроза – можно тут же выбраться наружу и быстро привести себя в порядок. И отойти подальше, чтоб ни ей никто не мешал, ни она – всем остальным.
Взгляд Кати задержался на вышке, с которой собиралась прыгнуть Саманта. Вот на что сегодня можно не рассчитывать, хотя соблазн ужасно велик. И, видит Господь, со стороны эти прыжки казались чем-то невообразимо красивым. И недоступным Кате.
Она поднялась с лавочки, стоящей у стены, и пошла к бортику. Влажные отпечатки женских ступней составляли десятки тропинок. Катя почти дошла до края, когда раздался всплеск, кто-то вдруг взвизгнул и целый сонм голосов присоединился с такими же восторженными выкриками. Катя успела оглянуться прежде, чем поскользнулась на едва заметной луже.
Всё случилось быстро: она упала, больно ударилась бедром о самый край, как её по инерции утащило вниз. Ей хватило воздуха, чтобы вынырнуть, но оказавшись на поверхности, Катя поняла – барахталась она вовсе не в сторону бортика, а к середине бассейна.   
«Yandere» Джейн

Уже закончив свой короткий монолог, и уже задав последние вопросы, риторические, острые - не для того, чтобы получить ответы, но чтобы огранить свою позицию, дать понять всю серьезность сложившейся ситуации, - Рауль слабо улыбнулся где-то на третьем или четвертом плане сознания: разве это он сам говорит?.. В самом деле, он лишь отчасти мог узнать самого себя в сегодняшнем поступке, в этом решении, даже в той компании, к которой присоединился сам и где находился ныне покойный Ричард. Как там было - все меняется, все течет?.. Стоя на лестнице перед Мейбл Рауль на краткий миг посмотрел на себя глазами прошлого, оттуда, когда он еще был другим, и всё вокруг тоже было другое.
Потом это прошло. Он тоже нахмурился, тоже вцепился рукой в перила. Подумал, что сейчас Мейбл развернется и уйдет, молча, без ответа. Или что вот-вот закричит - он не нападал на нее, но, очевидно угрожал. Единственная защита самого Рауля в таком случае в том, что его голос был тихим, никто посторонний не слышал, что он сказал. В любой момент сдаст назад и от собственных слов откажется, хотя ему, конечно, лучше не иметь дела с полицией. Тем только повод дай заново к нему прицепиться. Порой, когда Ранье проходил мимо каких-нибудь копов, он видел в их глазах узнавание (хотя на деле ему просто казалось это), и почти мог прочитать мысли: “Вот, этот идет. Который чуть не убил звезду мирового разлива”.
Есть ли подобные мысли у Мейбл? Ее дело, точнее, дело Ричарда, еще не закрыто.
«Книга всеобщих заблуждений» Рауль

Зато теперь, переживать они его будут вместе. Джей и сама не знала почему, но само присутствие Мэда, в тот самый момент, когда он залетел в трейлер, оказало на нее буквально исцеляющее действие. Она почувствовала себя гораздо лучше, или это беспокойство за парня, притупило собственные потребности. Или за его реакцию, ведь при всей своей простоте, предсказать ее было не так просто. Вот и сейчас, он лишь еще больше погрузился в себя, заставляя Джей подойти ближе, уткнуться лбом в провонявшую потом и рабочей пылью футболку, выглядывающую из куртки, почувствовать тяжелую руку на собственном затылке, и понять, что с каждым упоминанием слова «больница», с каждым его глухим повторением, ей становилось все хуже. Это было как заклинание, от которого подкашивались ноги, и она могла только кивать, соглашаясь. А после, схватить с гвоздя у двери кофточку, ну, в самом деле, куда же она без нее, и неубедительно отнекиваться, ведь она и сама может дойти, а он устал, он с работы и выглядит неважно. Но разве слушал он ее?
И разве мог он сделать хоть что-то, чтобы ее не услышать, если девушка того бы захотела. Разве только вырубить, или заткнуть каким-нибудь другим, более приятным способом, повалив на смятые пружины старого матраса. На остановке вот матраса не было, это конечно незначительное препятствие, но настроение тоже не соответствовало, да и говорить девушка пока не могла, поджав под себя ноги и мелко подрагивая под наброшенной на плечи курткой.
«Anything that can go wrong will go wrong» Джэйд

Мистер Томпсон бежал от самого себя. Не желая разбираться, не желая вообще ничего с этим делать. И вместе с тем — каждый день стремясь разложить по полочкам. Зачем? На склоне горы растение растёт само по себе, у него нет смыслов и нагромождений понятий, нет причин, нет всего того мусора, который так заботливо любят взращивать внутри самих себя люди.
Пусть происходит! Пусть случается! Нутро, которое Авраам слушал уж очень редко, вопило о чуде и о том, что нельзя ему мешать. Но работающая постоянно голова, мешающая и глушащая чувства — вопила об обратном. Кричало всё. Внутри. Вокруг. И это всё никак не проявлялось. Если только на сцене и совсем другими оттенками.
Которые, впрочем, сошли на него прямо сейчас. Последнее слово. Поклон темноте зала. Единственной зрительнице, мнение которой стало для Томсона очень важным. Но не за ним он направился к ней, спустившись со сцены. А просто чтобы прикоснуться. Рука в краске, прости, хотя… ты ли это не знаешь, Фрея. Её холодные пальцы, которые хочется греть, зелёные глаза, в темноте и отсветах ламп словно поймавшие в себя золотинки.
— Да, — тихо отвечает, улыбаясь. Натруженные связки хрипят, им нужно чего-то горячительного, чтобы согреть, впрочем, Авраам не уверен, что об этом говорил доктор. 
«и так желанно, и беззащитно» Авраам

Ненависть с первого взгляда

Лучшая игра недели

Господи, это Фредо.
Гарри чувствует, как от тяжёлой руки своего пока что шефа, его тело готово рухнуть на пол – сломанное, растаявшее от силы ярости, что клокотала в итальянце. Даже если бы он не знал посетителя (что просто невозможно), он бы всё равно не принял сторону Диксона, потому что «клиент всегда прав», даже тогда, когда он не прав. И Дикси нарушил это правило, начав кричать в зале, полном народу. Это же удар по репутации. Неважно, что там с десертом, он не должен был устраивать сцену. Жаль, что до Гарри это поздно доходит. Уже после того, как он наговорил – накричал! – всякого их клиенту.
Что может успокоить в такой ситуации? Только увольнение негодного персонала. Господи, это же его первый день! Неужели ещё и последний? Джинни бы наверняка даже не поверила, что её братца так легко выгонят в первые часы работы. Но он ей обязательно расскажет, потому что ему нужна поддержка.
Фредо говорил что-то о горячности молодых людей, что Гарри ещё щенок, который не знает, на кого можно гавкать, а кого трогать ни в коем случае не стоит.
Они вспоминают ещё что-то, связывающее их, но Гарри смотрит в пол, его серые глаза полыхают яростью и обидой, он ощущает себя ребёнком, которого отчитывает учительница перед директором. Ему стыдно, неприятно, но больше он, конечно, испуган.
Гарри всё ещё мальчишка, несмотря на то, что у него есть опыт взрослой жизни. Он не оказывался в ситуациях, когда нужно общаться с людьми, которые не трепещут перед ним,  которые не знают, что Диксон – не так прост, как кажется. Но ведь именно поэтому он и пошёл работать с нуля – чтобы доказать себе и всем вокруг, что он чего-то стоит сам по себе.
Но, кажется, на самом деле он не стоит ровным счётом ничего. Сначала он высокомерно послал человека, который ему помог. Потом натворил дел на кухне. А теперь накричал на клиента, который, наверное, просто идиот.
Фредо крепче вцепился в плечо Дикси, заставив его поморщиться от боли, и потащил за собой в кабинет, как тряпичную куклу.
Гарри

За долгие годы, которые Фредо Кавалли, сын Фредо Кавалли-старшего, управлялся со своим заведением, и за годы до того, проведённые на кухне сначала в качестве подмастерья, а затем и шефа (пускай это было обыкновенное семейное кафе, куда простые люди приходят сытно пообедать в середине рабочего дня, да иногда встречают здесь памятные события своей скромной жизни, никто не мог сказать, будто получил должность по блату и не имея никаких заслуг за плечами, даже член семьи) - он сталкивался с разными  людьми. И среди клиентов, и среди персонала забегаловки попадались порой самые любопытные и невероятные характеры, какие могли украсить альбом опытного коллекционера человеческих типажей. Забавные, чудаковатые, унылые, сосредоточенные и рассеянные, зацикленные на себе и потерявшиеся в помощи всем, кроме себя - поневоле общаясь с таким количеством разнообразных индивидуальностей Фредо учился разбираться в них, читая за внешними проявлениями личности больше, чем показывалось взгляду в начале.
В заведении общепита, сквозь двери которого за сутки проходят десятки, а то и сотни людей, зачастую совершенно случайных, бывает всякое, и в памяти флегматичного неповоротливого и брюзгливого на вид Фредо копилось множество ярких историй, которыми он иногда делился во время семейных встреч после рюмочки-другой отменного кьянти. Определённо, сегодняшний день пополнит его коллекцию, и пока глаза босса метали молнии на нерадивых подчинённых, мысленно он усмехался и потирал руки, уже складывая в ёмкое афористичное повествование отменный анекдот. Мальчишки нравились ему, едва ли не против воли. И Маурицио, отчасти заменивший Фредо так недостающего ему сына, умело хозяйничающий на его кухне, расторопный, сметливый, талантливый (Фредо прекрасно понимал, что это только вопрос времени, когда парень двинется дальше, но тот удивлял его, оставаясь на не слишком высоко оплачиваемой рутинной работе от года к году, хотя ему-то жаловаться было не на что).
Энджел

Рипли
посмотреть

Адам
посмотреть

Майкл
посмотреть

Мейбл
посмотреть

Рауль
посмотреть

Вероника
посмотреть